Зачем мне нужен лишний вес? Что я с этого получаю?

 

Социальный аспект

 

Выйти замуж — как перейти Рубикон. После начинается другая жизнь и другая личность. Непривлекательность жены — в отличие от девушки — вшита в нашу культуру. Замужняя женщина — это полная, несексуальная заботливая тетка — мамка, одним словом. Она уже отцвела. И приносит плоды.

 

Мужья в большинстве своем этому потворствуют — так проще поддерживать свою монополию на данную женщину, никто на нее уже не позарится.

 

Не только кольцо на пальце — само раздобревшее тело указывает на ее семейную принадлежность. И у мужа, соответственно, по отношению к себе планка ниже, а спокойствия больше: все уже завоевано, однажды и навеки.

 

История 2. О страхе смерти и гамбургерах

 

Лена, студентка литинститута, любит стихи и не любит свое тело. Неудобное, хлопотное, его надо повсюду за собой таскать, содержать в чистоте. Оно хочет то жрать, то спать, то опаздывает. Болит периодически. Ограничивает в прямом смысле этого слова.

 

Некоторым с телом везет — оно у них спортивное и легкое от природы.

 

Не то что у Лены: каждый пирожок сразу на талии. Да и вообще, при чем тут размер, если речь идет об образе героя и контексте эпохи?

 

Не то чтобы ей не хотелось похудеть. Но думать специально, что есть, а чего не есть, в тот момент, когда речь идет о емких метафорах и лейтмотиве в последнем тексте, казалась ей кощунственным.

 

С другой стороны, еда всегда была той гаванью, в которой можно было укрыться и не чувствовать. Жевать — и не чувствовать. Лене всегда было жаль, когда еда заканчивалась. Это означало, что нужно возвращаться в реальный мир. Со всеми его ограничениями, с этим смертным неудобным телом. Размер одежды при этом менялся каждые два месяца.

 

Когда стрелка весов достигла отметки 85, Лена научилась смотреть на себя в зеркало только под определенным углом, не попадать по возможности в кадр, не замечать своих фотографий. И только в ванной никуда было не скрыться от собственных форм.

 

Парадокс: обладая распухшим, большим телом, она стремилась его не замечать. Игнорировать все его запросы, как будто его и не было вовсе, этого ненавистного расплывшегося контура из жировых и кожных покровов. Как будто можно жить отдельно от него, обходясь только силой мысли. Закормив себя до бесчувствия.

 

Что говорит психолог

 

— Отношения с телом бывают очень сложными. Это случается, когда оно доставляет больше неудобств, чем радости… Отношение к нему складывается из множества аспектов: возможностей и ограничений, идеальности и несовершенства, половой идентичности, принадлежности к чему-то (полу, роду, семье) и нежелания принадлежать к чему бы то ни было, сексуальности и, конечно же, скоротечности жизни и смерти как факта, подтверждающего эту скоротечность.

 

Переедание позволяет не чувствовать тревоги, отчаяния, страха перед жизнью, а значит, и смертью, заглушать эти чувства. Тело расплывается, и его начинают «избегать». А если тела нет, если им можно пренебречь, то и не умрешь. Парадокс в том, что своими большими размерами тело предательски напоминает о себе, просто кричит: «Я есть, я существую, заметь меня!»

 

Присвоение телесности — единственный путь решения этих затруднений.

 

Что говорит жир

 

«Даже если тело не так важно, ты не можешь его не замечать. Ты выше телесности? Я верну ее тебе. У бессмертных тел не бывает, лишний вес напомнит о смертности».

 

Проблема

 

Отчуждение своей телесности, страх смерти, тревога перед неопределенностью.

 

Социальный аспект

 

Интеллигенты часто делают акцент на внутреннем, а не на внешнем. Порой в гипертрофированном виде — в форме отрицания всего «земного и мещанского».

 

«Я выше этого» может означать: «Я небожитель, читаю Кафку, и ожирение меня не касается, потому что я — про смысл жизни, а не про объем бедер».

 

Следить за собой, замечать свое тело считается чуть ли не постыдным: это удел «блондинок», а не умных людей.

 

История 3. О толстом сыне и любимой маме

 

Кресло на заказ — это подарок на день рождения. Леонид в какой-то момент перестал помещаться в обычное офисное, которое стояло у него перед компьютером. 220 килограммов не шутка.

 

У Лени никогда не было девушки, последний раз он влюблялся на первом курсе, но у его избранницы уже был парень.

 

Жиртрест — так его звали во дворе. Он плохо бегал, задыхался, и никто не хотел быть с ним в одной команде на физкультуре. Со своим большим неуклюжим телом он везде оказывался не к месту. Не вписывался.

 

Только дома с мамой и двумя котами чувствовал себя свободно. И со временем почти перестал выходить на улицу: работал через интернет, общался через фейсбук.

 

Пару раз — сто килограммов назад — Леня пытался устроиться на работу и снять квартиру.

 

С мамой делалось плохо: сердце. Она беспомощно лежала на диване и просила «не думать о ней, потому что он должен жить своей жизнью, это закон природы».

 

Леня ненавидел мать, себя и законы природы. Покупал ведро крылышек в «Ростиксе» и погружался в фейсбук.

 

Маме не нравились крылышки, 200 килограммов и то, что Леня сидит дома, вместо того чтобы стать успешным бизнесменом и ее гордостью. Она находила какие-то диеты, лепила котлеты из капусты, покупала отруби. Она так заботилась о его похудении, как будто худела сама. Но Леня пух на диетических котлетах и не понимал, на что сердится мама, ведь он делал все, как она хотела. Пока однажды не проснулся с четким решением все поменять.

 

Вес был слишком большой, и Леонид обратился в клинику к профессиональным психологам и диетологам. За 2 года сбросил 100 килограммов. И впервые в жизни полетел на самолете. Банально — поместился в кресло. Правда, до обычного размера довести свое тело пока не может: то наберет килограммов двадцать, то сбросит их. И маме то лучше, то она снова болеет.

 

Мама, к слову, о его новой системе питания знает все в мельчайших деталях и полностью обеспечивает ее соблюдение. Она по-прежнему выполняет свою главную материнскую функцию — кормления.

 

Что говорит психолог

 

— Созависимость стала одной из болезней нашего времени. У Леонида есть зависимость от еды. А точнее, от мамы, просто выражается она с помощью еды. А мама вовлечена в борьбу с этой зависимостью от еды, тем самым укрепляя зависимость сына от нее самой. Она так много делает для него, но трагедия в том, что ему это уже не нужно.

 

Он взрослый мужчина, который должен дистанцироваться от нее, чтобы начать самостоятельную жизнь. И необходимым условием здесь должна быть агрессия. Здоровая нормальная агрессия, не уничтожающая, а необходимая, чтобы оттолкнуться.

 

Мама же манипулирует сыном, вызывая у него то чувство вины, то благодарность, чтобы он и дальше оставался под ее влиянием, наполняя ее жизнь смыслом. Кто кормит, тот контролирует. Хотя разумом она понимает, что ему давно пора повзрослеть и жить своей жизнью.

 

Для Леонида — это способ не брать на себя ответственность за собственное одиночество, не сталкиваться с тревогой по поводу возможного отвержения со стороны женщин. Он уже сделал шаг в направлении отделения от мамы — начал худеть. Но страх приблизиться к другим людям, прежде всего к женщинам, заставляет его снова набирать вес и укрываться возле мамы.

 

Интересно, что в ожирении как раз и скрыто послание к маме: «Я не подчинюсь тебе и не похудею».

 

Если бы это было произнесено вслух, то изменения затронули бы эту семью.

 

В нас одновременно живет стремление к стабильности (стагнации и сохранению того, что есть) и к развитию (изменению), именно этот механизм лежит в основе неврозов, связанных с ожирением. Очень хочется новой жизни — и так страшно потерять то, что есть. Нет уверенности, что, уйдя в другую жизнь, можно будет вернуться и мама примет, поймет и будет рада его начинаниям, а не станет осуждать.

 

Ресурс лежит на поверхности — это способность долго находиться в отношениях. Разных. И не сбегать при первой возможности. Это тот ресурс, который поможет Леониду построить отношения с женщиной.

 

Что говорит жир

 

«Я хочу уйти, повзрослеть и жить своей жизнью, но я боюсь тебя обидеть, а еще больше боюсь, что ты не примешь меня обратно, когда мне это будет нужно».

 

Проблема

 

Созависимые отношения с матерью, инфантильность, регресс, недостаточная социализация в подростковом возрасте.

 

Социальный аспект

 

Мы не знаем, что делать с нашими детьми. Они слишком сильно от нас отличаются, мы слишком заняты, мир меняется слишком быстро. Раньше одной из форм общения было обучение (в том числе профессиональное): отец кузнец — сын подмастерье, мать рукодельница — дочь делает первые стежки. Но в современном мире подросток бывает более компетентен в техническом и профессиональном смысле, чем его «отсталый» родитель.

 

Что делать?

 

Как проявить заботу?

 

Как поддержать и сохранить авторитет, остаться матерью (отцом)?

 

Самое очевидное и вечное — накормить.

 

Второй аспект: наши родители растили нас в условиях дефицита, а в пору своего детства и вовсе испытали настоящий голод.

 

Поэтому накормить — даже когда еда сверхдоступна — это еще и защитить, и спасти. Интересно, что даже в самых интеллигентных и продвинутых семьях пообщаться с ребенком — это в том числе сходить с ним в «Макдоналдс».

рейтинг: 5 из 5, голосовало 1